Как же все-таки узнать, переживает ли что-нибудь новорожденный?.. Поскольку новорожденный - существо бессловесное, сказать нам об этом он не может. Но мы знаем, что у новорожденного есть полный набор автоматических реакций – безусловных рефлексов: положите его на животик, и он повернет головку вправо или влево: это защитный рефлекс... дайте ему опереться ножкой о ладонь – он продвинется немного вперед. Это рефлекс ползания. Есть в этом наборе есть и совершенно необходимые рефлексы, которые в отличие от предыдущих не отмирают, например, дыхательный. Входит в эту группу и первый крик новорожденного – самый знаменитый рефлекс.И все-таки, если вернуться к вопросу «Страдает ли новорожденный?», малосведущий оппонент ответит: новорожденный не видит, не слышит, не понимает, у него нет сознания. Нет сознания? Смотря, что под этим понимать. У него нет слов – это верно. Но разве не бывает языка без слов? Если человек глотнет кипятка, нужны ли будут ему слова, чтобы выразить боль?
Ребенок не говорит? Неправда. Это мы не слышим его. Не ощущает? Тоже неправда. Он все ощущает. Вся боль рождения именно и состоит в интенсивности, удушающем богатстве ощущений. Они обрушиваются на малыша как лавина. Когда мы, взрослые, смотрим на мир, мы видим предметы: дом, дерево... Нам только кажется, что мы с детства видим мир таким. На самом деле, мы видим его сквозь «очки» нашего опыта. Они пропускают одно, ослабляют другое, задерживают третье. Страшно подумать, что стало бы с нами, если бы «очки» вдруг упали.
А новорожденный? Он не защищен. Он не успел надеть «волшебные очки». И мир обрушился на его органы чувств во всей своей целостности, тотальности, неорганизованности. Мгновенно, без всякого перехода. Ведь чувства малыша работают еще до рождения. Но там, внутри материнского лона, они надежно защищены от всех резких воздействий. И вдруг – плотина прорвана, и бурный поток ощущений обжигает глаза, уши, кожу...Ребенок не видит, он слеп – таково убеждение. «Ну что вы, - ответит оппонент, - все знают, что он видит». А зачем тогда яркие лампы, прожектора? Они нужны акушеру? Конечно. А ребенку? Нужны ли они ребенку? А может быть они вредны. Думаем ли мы о том, что чувствует, переживает ребенок? Вот появилась голова ребенка. Видны широко раскрытые глаза... Они с силой закрываются. На лице малыша страдание. Раздается крик. О, этот свет, слепящий, обжигающий! Младенец чувствовал его еще там, в животе мамочки, но там был свет мягкий, слабый, и вдруг вспыхнуло солнце... нет, не одно, не два – десятки солнц обожгли глаза. Малыш кричит.
Глух ли новорожденный? Не более чем слеп. Слуховой аппарат ребенка функционирует задолго до того, как он появился на свет. Еще в животе он слышал все звуки материнского тела, биение ее сердца, голос. Как рыба, плавал он в околоплодной жидкости, и звуки приходили к нему смягченные, укрощенные, проникнув сквозь толщу вод и мягкий экран материнского живота. И вдруг, будто десятки громов обрушились на ребенка. Невыносимая боль пронзила уши. Мир кричит – ребенок кричит в ответ. Кто позаботится о том, чтобы соблюдать тишину в такой момент?
А кожа малыша? Тонкая, она будто обожжена, она содрогается от прикосновений. И кожа, не знавшая ранее ничего, кроме мягкого атласа слизистой оболочки, встречается с пеленкой, тканью! Новорожденный идет в наш мир по ковру из шипов, продираясь сквозь заросли терний. Но что эта боль по сравнению с той, которую причиняет ребенку.... воздух. Обычный воздух, впервые наполняющий легкие. Да, кожа его чувствительна, ранима, но еще чувствительнее, ранимее нежная внутренняя ткань легких. Этот первый вдох! Он ранит куда сильнее, чем вдох едкого дыма костра. Все в малыше сопротивляется ему. Ребенок пытается вытолкнуть воздух, но должен вдыхать его снова и снова. И он кричит.
Чтобы понять переживания малыша, прокрутим немного «машину времени» назад. В чреве матери жизнь ребенка делится на два больших периода. Первый – от зачатия до середины беременности. Сначала эмбрион неподвижен, как растение. Затем он превращается в фоэтус: «растение» становится «животным». Появляются движения. Фоэтус «чувствует» свою свободу. Он как бы плавает в воде, свободный, как птица, скользкий и подвижный, как рыба. Его свобода и благополучие безграничны. Его «вселенная» расширяется.И наступает второй период. «Вселенная» сжимается. Свобода движений исчезает. Долго он сопротивляется, протестует. Но, приходится привыкнуть. Он сжимается в комочек, подгибает голову, сгибает руки и ноги. И вот однажды «тюрьма» оживает, не желая больше держать его, она сама начинает стремиться вытолкнуть. Сокращение уходит... Возвращается... Исчезает снова... Появляется опять. Эти «объятия» слабы, и ребенок привыкает к ним. Интенсивность их медленно, но неуклонно возрастает. «Не бойся и привыкни, - как бы говорят ему они, ибо тебе предстоит испытать еще более трудное время, когда начнется работа».
И вдруг все «взрывается». Вселенная залита светом. Малыш родился. И в этот момент его берут за ножки и заставляют «нырнуть» в пустоту. Это похоже на состояние ныряльщика, которого слишком быстро подняли из глубины вод. Но где, же он теперь, этот мученик? На весах. Сталь, жесткость, холод. Холод жжет, как пламя. И он кричит.
Что если вас нагими поместить в холодильник вниз головой, заполнить пространство едким дымом, а затем ослепить прожекторами под громовые раскаты взрывов? «Такое и в страшном сне не приснится», - скажете вы. Что же делать? Как превратить этот момент из страдания в радость? Что предпринять для того, чтобы ребенок сразу почувствовал себя дома, и рождение было не насилием, а пробуждением от сладостного сна? Очень просто. Надо измениться самим.
